Я так подумал и в свете последних проявлений, решил выложить.

Календарь Джихада

(Венок сонетов)
 

1.
 

Код горя: единица, три девятки,

Ведь, это — века предпоследний год.

Мы не приемлем русские порядки:

Чеченцы — Богом избранный народ!
 

И никогда наш дух не канет в Лету,

И только лишь Джихад — наш отчий дом…

Мы первыми пришли на землю эту,

И в мир иной последними уйдём!
 

Мы очень скоро вытолкаем взашей

Из наших гор всю эту солдатню.

Веками мы мостили плотью нашей

И защищали гордую Чечню.

И за неё мы лучше уж умрём

Со взорванным чеченским сентябрём…
 

2.
   

Со взорванным чеченским сентябрём

Ползёт вперёд израненное время.

России мы багровый нос утрём:

Для нас борьба — не тягостное бремя.

 
Она, ведь, как бальзам для наших душ.

Она для нас — мелодия свободы.

Мы с нею обретём десятки суш,

И будем покорять морские воды.

 
Крепка борьбы воинственная нить,

Суровостью похожая на сечу.

Всевышний только может отменить

Свободой нам назначенную встречу.

 
Когда мы с ней сражались без оглядки,

Смерть в октябре играла с нами в прятки.
   

3.

   
Смерть в октябре играла с нами в прятки

Под мины вой, а также пули свист.

И убегал, «показывая пятки»,

От боя рукопашного русист.
 

Чтоб затянуть в тройное окруженье

Чеченскую столицу — цитадель,

Где моджахеды выбрали сраженье —

Джихадом возвеличенную цель,

 
Где огненное время моджахедов

Не знало, что такое тишина,

Где на святую землю наших дедов

Незваною пришедшая война

 
Росла всё лето, будто снежный ком,

А в ноябре ударила огнём.
   

4.
 

А в ноябре ударила огнём,

И оглушила души канонада.

Прошлась по всей Ичкерии катком

Контрактников «обкуренных» армада.
 

И ГРАДом убивала наповал

Встревоженные мирные селенья.

И ненависти злой девятый вал

Безумно налетал на берег мщенья.
 

И разбивался там на сотни волн,

И паруса топил в кровавом море.

А мой народ, тяжёлой думы полн,

Баюкал вновь разбуженное горе,
 

Да стая «СУ» рычала всё наглее,

А с декабря бомбила нас сильнее.
   

5.
   

А с декабря бомбила нас сильнее

Империя двуглавого орла.

Чечня жила с тугой петлёй на шее,

Качая перебитые крыла.
 

Развалины, подвалы и руины —

«Жилища» для погибших и живых.

Понурый вид и сгорбленные спины

У беженцев на тропах фронтовых.
 

И это всё «придумали» русисты,

Взяв за основу дьявольский устав.

Их грязные продажные юристы

На ценности морали наплевав,
 

Нам столько раз пытались «дело шить»,

Чтоб в январе с удобствами «мочить».
 

6.
 

Чтоб в январе с удобствами «мочить»,

Всё растерзать вокруг задумал Путин.

Но сей тиран, чего греха таить,

Убог душой, коварен и распутен.

 
Плод аморальных игрищ и забав,

Безродное дитя грехопаденья,

Святыни и права людей поправ,

Он вторгся в ичкерийские владенья.

 
Мечта раба — свободного карать —

Для русской твари просто панацея:

Ведь, Путина неправедная рать,

От пьянства беспробудно сатанея,
 

Увязла в этой гибельной затее,

А в феврале в «зачистках» стала злее.

 
7.
 

А в феврале в «зачистках» стала злее

Агрессоров расхристанная мразь.

Русисты -  как садисты по идее —

Хлебнув с похмелья собственную грязь,

 
Давно болеют манией величья,

Не замечая истинных вещей:

Чечня же — волчья, а Россия — птичья,

Легко ж понять, которая сильней.

 
Ведь, не дано ж двуглавому мутанту

Свободный волчий дух закабалить!

Недолго, ведь, осталось оккупанту

Ичкерию снарядами лупить!
 

Доколь же в мирных жителей палить,

Надеясь нас до марта покорить?..
   

8.

Надеясь нас до марта покорить,

Все оккупанты лезли вон из кожи.

От злобы, что не могут победить,

Кривились русских генералов рожи.

Их планы разъедала суета,

А за спиной маячила расплата.

Ложилась каждый день на их уста

Продукция отборнейшего мата.
 

И сатанели русские рабы,

Ужесточая пытки и «зачистки».

А их комендатуры и штабы

Фабриковали «террористов» списки.

Давали сводки, составляли сметы,

Но мы в апреле смяли жало смерти.
 

9.

   
Но мы в апреле смяли жало смерти,

И мощь свою усилили вдвойне,

Чтоб в преисподней заскучали черти,

Узнав, что моджахеды «на коне».
 

Мы рвали и сжигали караваны

Российских бронированных машин.

Забыли что ли русские иваны,

Что только клином вышибают клин?!
 

Мы шли вперёд под отчим небосклоном,

Сквозь оттепель весеннюю и снег,

Чтоб обернулся тягостным уроном

Для оккупантов каждый наш набег.

 
И мы отваги рукопашных драк

И в майской кутерьме вкусили смак.

10.

 
И в майской кутерьме вкусили смак

Мы будущей целительной Победы.

И над Чечнёю разгоняли мрак,

Свет веры излучая, моджахеды.

 
Молитвами крепя свой каждый шаг,

Надеясь на Великого Аллаха,

Несли мы гордо ичкерийский флаг,

И шли в бои без отдыха и страха.

 
Мы Молтенскому «прищемили хвост»,

Чтоб знал подонок, с кем имеет дело.

В атаки устремляясь в полный рост,

Мы русских «мосек» истребляли смело.

 
Им было не до «пряника и плети»

В июньской рукопашной круговерти.

   
11.

 
В июньской рукопашной круговерти

Русистов мы сметали, словно сор.

Но запахи вонючей русской клети

В Чечне мы вытравляем до сих пор.

 
Привычные и к прозе, и к поэме,

Испытанные дружбой и враждой,

И, даже став Шахидами в Эдеме,

Мы с кафиром не завершили бой.

 
Он яростно и бесконечно длится,

Как моджахедов славная стезя,

Где можно только мужественно биться,

Но отступать и проиграть нельзя,

 
Россия помнит мстительный «кулак»

Июльских моджахедовских атак.

   
12.

   
Июльских моджахедовских атак

Возмездие русистов настигало:

Метался в страхе озверевший враг,

Забыв про водку и свиное сало.

 
Ему спасенья не было нигде:

Ни в танке, ни в кабине вертолёта —

Мы доставали кафира везде

Кинжалом иль струёй из пулемёта,

 
Чтоб высечь пулей у него на лбу,

Что кара не мерцает вполнакала,

Что рады видеть мы его в «гробу» —

В желудке у бродячего шакала…

 
Бессмертия священная услада

Нас ждёт в тени божественного сада.

 
13.

   
Нас ждёт в тени божественного сада

Аллахом предназначенный удел,

Как неземная высшая награда

Для тех людей, кто за Ислам радел.

 
Мы чувствуем, что только эта вера

Поможет крестоносцев одолеть.

Всё остальное — жалкая химера —

На души нам наброшенная сеть.

 
Мы — воины, чьи помыслы едины,

И защищаем всей своей борьбой

Святыни Кудса, Мекки и Медины,

И солнышко Свободы над Чечнёй!

 
Ведь, впереди нам светит, как отрада,

Победный август — первенец Джихада.

 
14.

   
Победный август — первенец Джихада

Венчает ичкерийский календарь.

В нём верой дышит каждая декада,

Для нас он как мухьаррам и январь!

 
Он открывает моджахедов эру,

И вновь обрушит яростную месть

На тех, кто посягнул на нашу веру

И плюнул на традиции и честь.

 
Бегут недели и мелькают даты —

В зелёный цвет окрашенные дни.

Бесцельно гибнут русские солдаты

И на равнинах, и в горах Чечни.

 
Пока живут имперские повадки,

Код горя: единица, три девятки…

 
15.

   
Код горя: единица, три девятки

Со взорванным чеченским сентябрём.

Смерть в октябре играла с нами в прятки,

А в ноябре ударила огнём.

   
А с декабря бомбила нас сильнее,

Чтоб в январе с удобствами «мочить».

А в феврале в «зачистках» стала злее,

Надеясь нас до марта покорить.

   
Но мы в апреле смяли жало смерти,

И в майской кутерьме вкусили смак

В июньской рукопашной круговерти

Июльских моджахедовских атак.

   
Нас ждёт в тени божественного сада

Победный август — первенец Джихада.

Билал Алканов, член СП ЧРИ

Вот такая хрень.